Самые большие и улетные Барраяры, игра года Блинкома и тд

m.vk.com/wall-82172980_153

Под сотню игроков с замесами и загрузами, кросспол, тругендер в количестве, все расы галактики, проверенные модели (включая высокие технологии), много стекла стекольные заводы "флоренции" и ласковые мастера, личный подход, не сериал. Мы ели от них гражданскую и партизанскую, шифры, генетику, раскопки, скандалы, детективы, революцию, баррикады и драму, очень страдали и выкарабкивались, и счастливы что можно ещё немножко. Кому игру - это вот оно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сердца Пандоры

"Из тебя получился бы хороший Найтрей", или "Брат, я спасу тебя!", или "Моя чернокрылая Цепь", или просто - любимые игрушки Бармаглота.


...нарисованная в подарок картинка по мотивам осенней игры.
Спасибо автору в черно-зеленом камзоле - Ryuran

---

Большие надежды (с)

29.11.2015 в 15:16

Пишет  foreign tengu:

— Моя главная забота, — объяснил лорд Каслри, — сыскать рекрутов для армии. Задача, уверяю вас, почти невыполнимая; британцы — исключительно невоинственный народ. Однако я возлагаю большие надежды на Линкольншир; говорят, что тамошние свиньи особенно хороши, и тех, кто питается их мясом, отличают здоровье и крепость. Вот если бы кто-нибудь навел чары на Линкольншир, чтобы три-четыре тысячи молодых людей разом захотели пойти в солдаты! — Он с надеждой взглянул на сэра Уолтера.
— У вашего друга нет такого заклинания, а, сэр Уолтер? Сэр Уолтер не знал, но пообещал спросить мистера Норрелла.
В тот же день сэр Уолтер навестил мистер Норрелла и передал ему вопрос министра. Мистер Норрелл пришел в восторг. Он полагал, что никто прежде не предлагал такого волшебства; и просил сэра Уолтера поздравить лорда Каслри со столь свежей идеей. Что до возможности такого заклятья: «Труднее всего будет ограничить его действие Линкольнширом — и молодыми людьми. Есть опасность, что, если мы
добьемся успеха — а я льщу себе мыслью, что так оно и будет, — Линкольншир и несколько соседних графств могут совершенно обезлюдеть».
Сэр Уолтер возвратился к лорду Каслри с отрицательным ответом.

(c)

---

Чего-то очень важного

---

Сага об Эпических Поминках виконта Друитта.

...Или главное правило общения со странными душами. Вскрыть папку.

*кусок пленки*
В 16 лет щедрый и религиозный мальчик Алистер хотел изменить мир, государственный строй, судьбу бедняков, бесправность женщин, алчность богачей и озлобленность чиновников. Изобрести панацею, открыть школы, одеть сирот, уничтожить насилие. Благодаря богатству и положению - рано начал, и так же рано разочаровался в благотворительности и людях: благие начинания идут прахом, потому что мир не благ, люди низки и порочны, они воруют у тех кто слабее, тратят на лень и кайф вместо образования и будущего, подчиняют равных, получив чуть больше их. Бог, создавший это по своему образу и подобию, должен быть таким же чудовищем. Будущий виконт впал в депрессию и пошел становиться врачом. Врачи могут лечить.

*кусок пленки*
В 20 лет молодой врач Алистер отлично сдал экзамены на самую циничную из профессий, которая включала в себя необходимость жертвовать более слабыми ради более здоровых при общей нехватке времени и сил врача, и прочим странным аспектам медицинского милосердия. Он понял, что спасения нет и здесь, и впал в депрессию еще глубже. Он изучал древние языки, искусство и каббалу, Ди и Кроули, психологию и астрологию, что-то пробовал - ему казалось, что ангелы давали ему знаки, но ответов не было и там.

*кусок пленки*
В 23 года Алистер увиделся со своим последним родственником по линии Редмондов, белокурой бестией Эдгаром, которому исполнилось 13. Эдгар нервничал, потому что вся его семья, включая женщин и детей странным образом закончилась за краткий срок совсем без его помощи, а он сам еле пережил отравление. Племянник был центром применения обширной и невостребованной алистеровской нежности, поэтому на его просьбу чисто теоретически поговорить о чисто невероятном призыве демонов - немедленно выкатил все свои измышления, чертежи и варианты, и даже нарисовал Эдгару семилучевую печать с семью демоническими знаками, косами смерти и литерами ограничителей. Самый странный чернокнижник эпохи ничего не знал о настоящем мистическом устройстве мира.

*кусок пленки*
Вскоре малыша Эдгара арестовали. Виконт пил капли датского короля и готов был поднимать крестьян на штурм парламента. Если хочешь открыть глаза Скотленд-Ярду, начинать надо сверху, не так ли? Но нашелся истинный виновник, малыш был освобожден, приехал погостить и без задних мыслей повис у Алистера на шее, что только подтверждало малышовую ценность и чистоту.
На следующий день виконт зашел в какой-то сарай за каким-то хреном, и увидел там Эдгара с жутким гостем в дымно-зеленом плаще с пелериной и крайне ухоженными длиннющими черными когтями. Гость излагал, что немедленно сожрет эдгарову душу, а затылок самого Эдгара выражал согласие. Тогда виконт взял табуретку и разбил ее об этот затылок, чтобы не отягощать его виной и такими ужасами. Он сказал гостю: Прекрасная погода, сэр. Рад приветствовать вас в Хайгейт-Чембер. А это шесть Жнецов, которые защитят моего маленького ангела и начистят вам горшок.
...Или нет. Он сказал - Души здесь не продаются, назови любую другую цену, кто бы ты ни был, мы точно договоримся.

На самом деле он сказал - Возьми мою душу вместо этой. Во-первых, потому что уже тогда имел удивительное интуитивное чутье на самый плохой вариант. Во-вторых, уважал честные сделки. В-третьих, знал теоретические законы демонологии. В-четвертых, был теперь в трижды глубокой депрессии и не хотел жить.

*кусок пленки*
Демон терновых шипов, Дэмиан Торн в моем поименовании, обладавший уникальной способностью не чуять чистоту и силу человеческих душ - отсутствием специального демонического Нюха - согласился. Он рассматривал людей по поступкам и наверное углядел в имеющемся некое самопожертвование. Не поверив своему счастью - или тоже от любви к сделкам, зачем-то не сожрал предложенное сразу, а спросил чего еще желает гастрономически неподготовленная душа. (Не желает ли соусом по дороге облиться?) Виконт ответствовал, что жизнь тлен, мир не изменить и надо изменить свое отношение к нему. Желаю, мол, жить без боли, плевать на убогих, провоцировать порочных, веселиться и скакать. Женщин, шампанского, фейерверков и чтобы радовали, а не напоминали о бессилии.
- Сколько? - спросил демон.
- Две тысячи лет, - сказал виконт по рассеянности, но тут же поправился, - то есть дней.

Так прошло пять с половиной лет, с математикой у виконта было хорошо, а с оценкой действительности плохо, поэтому про сроки он за скачками и женщинами забыл. Актриса сбежала, сменившая ее юная авантюристка сбежала - а ведь Алистер был так серьезно в беспамятстве, что собирался жениться на них обеих и даже купил помолвочное кольцо с огромным бриллиантом и позвал Пастора. И гостей. Гости, значит, были, а невесты не оказалось. Уже скандал. Как стыдно.
Гробовщик, лучший в мире напарник, кумир и судья, не пришел тоже, но хотя бы прислал записку "Приходи на сеновал". Виконт сходил на сеновал и выкупил у друга ответы на три вопроса - заказ одного участника Тайной Игры, а также труп мертвой шлюхи, чтобы подбросить в ванную и порадовать инспектора Аберляйна. Написал завещание. Нотариус, правда, тоже не приехал.

Потом забыл список тех, кого нужно пригласить на Тайную Игру, прозванную "астрологическим кружком" и в итоге собрал тех, кто сам пришел.
Наспех выпорол горничную. Так устал, что насиловать ее приказал демону, сам не смог. Связал и сразу утомился. Выкупленный у похоронного бюро труп так и пролежал сутки в шкафу - забыл про него. Под подушкой опять же лежало украденное из какой-то загадочной конторы личное дело Эрика Слингби, суть которого ему несомненно передадут в ближайшем будущем.

Наутро в грохочущем тарелками и мышами доме виконт понял, что специальная наркота, которой его для каноничных спидов и эйфории пять лет накачивал странный гость, перестала действовать.Это могло означать, что срок вышел, или что виконт заболел, или что плохо спал. Да, пожалуй, плохо спал, решил виконт и пошел кутить. Кутить не выходило никак.
Астрологический кружок буксовал, потому что требовал коммуницировать и изобретать призы, а также добывать их. Но хотелось говорить про революцию и тлен. Демон поил наркотой из собственной крови даже чаще обычного, и она уже точно перестала помогать. Доброжелатели со всех сторон подсказывали про срок, и тоже совсем не помогали. Дэмиан сообщил, что или сьест меня а потом и Эдгара, вдоволь позабавившись, или сначала я помогу ему обрести нюх и сделать Эдгара тоже демоном и тогда меня все равно сьест, но после вечерних танцев. Танцы почти как пятичасовой чай священны, как и желание Эдгара как-нибудь жить, и сделать мою жертву не напрасной, поэтому я согласился.

Прием вообще буксовал. Дамы презирали тир, джентльмены - танцы и поэтические чтения. На спиритический сеанс от настоящей звезды еле собрали участников. Ночью убили экономку, а за пятичасовым чаем, который священен, летали тарелки и женские истерики. Оставалось только держать лицо, да и стыдно было совсем за другое. Вот было стыдно, что, оказывается, полгода назад я случайно убил возлюбленного собственной протеже Адель Блант. Какого-то Чарльза.

*кусок пленки*
На лайнер "Кампания" виконт отправился без дворецкого, потому что независимый и все может сам. После того, как веселье удалось и все утонули, он тоже стал тонуть и упорно не хотел звать на помощь оставленного главным по кухне Дэмиана. Потом его привалило роялем. И еще какой-то трубой. Виконт упрямился.
Дэмиан прилетел в последние мгновения, вытащил, выгреб к берегу и сделал вид, что чудовищно перенапрягся и сейчас умрет. Алистер же вовсе тогда не знал, что ему можно приказать перестать дохнуть и встать мгновенно, или что демон все равно поправится. Или забыл. Что мертвый демон получше живого и умеющего считать - тоже почему-то в голову не пришло. Виконт ощущал себя спасенным и должником, а Дэмиана товарищем, презревшим гордыню ради виконтской жизни, и немедленно нашел на пляже первого попавшегося доверчивого человека, вскрыл ему вены тростником и рубиновыми булавками, и вылил из него всю кровь в пользу кровососущего терновника. Терновник ожил и обсмеял глупое преступление. Наверное, вся наша совместная жизнь была полна таких уроков, и хорошо что они не задерживались у виконта в памяти. Каждый раз заново дурак - это так свежо.

Адель хотела мести. Виконт готов был пообещать ей собственную смерть в качестве приза на Тайную Игру, но заподозрил неладное. Племянник проводил с юной леди слишком много времени. Сначала виконт в нем поковырялся издалека - женись, мол, сдохнем оба, никого не останется, а леди не откажет. Получил горящие взоры, романтические речи и еще более горящее упрямое молчание. Перешел на угрозы - женись или я сам до нее доберусь - и белокурого ангела сдуло.
...Адель расхотела мести, пастор был загадочен, но все же произвел тайное венчание. После этого Дэмиан собрал нас на подготовительный ритуал, проводить который надо было мне. Между демоном и Эдгаром я встал на ритуальную печать, и, проткнув меня своими шипастыми щупальцами, Дэмиан вонзил их в Эдгара и связал себя с ним симпатическими узами разделения высоких чувств (астральное тело, для повышения человечности Эдгара) и чувствительности (эфирное тело, для демона и его Нюха). В углу таился почти незаметный Уильям Т. Спирс с Косой, похожей на вилы.

Этот Спирс таился вокруг уже давно и говорил странное, как только предоставлялась возможность. Это странное помимо него за день говорили уже очень многие и лучше всех - известный виконтоненавистник Сиэль Фантомхайв, сын Винсента, кумира виконтовской юности, и идеалист. Речи эти были о том, что виконту нужно перестать быть тряпкой и хотеть смерти в лапах демона, а нужно отослать демона и дать себя спасти. Или хотя бы свою душу, потому что со спасением всего виконта целиком, и особенно интересовавшего виконта свежесчастливого Эдгара целиком - выходил затык. По крайней мере я не видел ни уверенности, ни конкретных планов касательно таких возможностей современной продвинутой ритуалистики. Если бы дали время и поспать, возможно придумал бы сам. Чисто теоретически, конечно, потому что сделка - тоже священна. Расплата неизбежна, как женский гнев, летающая посуда, трупы и сорванные планы.
...Нужно просто делать то, что можешь. Поэтому мы пошли убивать Эдгара способом, дающим ему шанс на демоническую сущность. В отличие от меня, ему было не все равно. Меня связали и поставили в угол, чтобы чего не выкинул (и чтобы спасатели не взяли в заложники) и Дэмиан его убил. А потом 15 минут защищал тело от отважного и очень одинокого Уильяма Т. Спирса. У которого был Приказ. Приказ, как выяснил виконт, нельзя нарушать и подвергать сомнению, даже если он гласит, что порочная душа оного виконта крайне важна в каком-то ящике мистического Департамента. Слушая это, виконт думал о сексе с легким принуждением и грустных глазах Спирса, о его изящных Вилах и тонких запястьях, и наверное казался тому совсем рассеянным. Посоветовал провести служебное расследование этому сомнительному приказу, но Спирс наотрез отказался. И от стаканчика виски тоже.

После ритуала виконт выпил сам и потребовал женщину. Если вы немедленно не добудете мне женщину, топал ногою, то я кого-нибудь из вас... Эдгара и Дэмиана сдуло, и через минуту у меня была женщина, отзывчивая и нежная. И легкое принуждение. И радость жизни. Снова ненадолго захотелось кутить.
Но пришлось ходить туда и сюда, создавая из чувства жизни видимость порядка. Стыдно, конечно. Почитал стихи в библиотеке. Не пошел опознавать труп Эдгара. Поговорил с пастором о том, что хочу жениться. Не на пасторе, нет. Он сразу одобрил. Поговорил с Эриком. Поговорил об Эрике. Выпорол горничную. Поговорил о горничной с будущим маркизом Мидфордом.

*кусок пленки*
Эмили Роуз была идеальной гордой гувернанткой из хорошей семьи и работала в доме Мидфордов. Полтора года назад она учила их танцевать, летать на зонтиках, разговаривать со статуями, читать по-гречески, фехтовать и защищать свободу и нравственность. Виконт выследил ее в день ссоры с родителями ребят, чуть совратил, чуть испортил, а когда она испугалась и рванула обратно - серьезно психически обработал, посадил в подвал на электрошок и наркотики, и получил на выходе идеальную горничную Розу, послушную и любящую странное. Виконт очень надеялся, что за время приема ее реморализуют как минимум тремя возможными способами, но до этого не дожил. Кажется, Леди Совершенство спасла себя сама и даже отомстит - хотя бы дворецкому...

Очень устал. Кровь терновника все еще не помогала. Пошли в театр. Думал, что кончится скандалом и придется придушить всех актеров, но Грелль успел раньше, попытавшись оглушить виконта. И свершился демонический бардак. Они дрались на первом этаже. Потом на втором. Потом они дрались на третьем этаже. Массовый каминг-аут мистических сил в семь часов вечера со срывом танцев, расследований, финала астрологической игры и статута о секретности - он меня убивал. А вот больше никто не убивал. То ли не решались, то ли не все поняли, что для хорошего конца надо больше времени, коммуникации и печатей, и меньше оружия, то ли остановились на плане, где нужно умереть, чтобы убедиться в том, что приказ слишком странный. Пока меня носили по местам боевых действий, я узнал, наконец, что не так с моей душой. Для себя обозначил классификацию так: есть души чистые и порочные, а среди них есть еще нормальные и странные.
Чистые не портятся от маленькой грязи.
Порочные не чистятся от маленьких благородств.
Нормальные не переходят границ непростительного порока и мятежных глупостей.
Странные души - постоянно мотаются во все стороны и творят неклассифицируемые непотребства. Это вкусно, как сыр с плесенью и забродивший виноградный сок. Это должно лежать в коробочке в департаменте.
...Или нет. Сиэль целится мне в лицо и несомненно готов стрелять. Он воплощает как бы надежду, и говорил ртом хорошие слова, но я ему что-то не сильно верю. Глаза его говорят, что настало время не думать о жизни, вот и все. Даже возвращения Эдгара не дождаться.

*кусок пленки*
В последнем бою за душу, прижатую к стенке, дерутся десять мужиков. Но это совсем не весело. Надоело. Как только бой прекратится, ведь Дэмиан меня сьест, пока не началось снова. Я устало добавляю ему силы. Демон мог бы пойти на сделку, отсрочку, замену рациона, ему тоже не хотелось со мной живым расставаться, ведь я такой безбашни и затейник - но как после этого апокалипсиса выходить к гостям?.. И все равно никто не пытается. А как только бой прекратится вдруг не в пользу Дэмиана - спасатели меня убьют. Теперь-то у них точно другого быстрого варианта нет. Все эти милые ребята просто хотят моей смерти и не понимают, почему не сделали этого раньше. Дэмиан настроен драться до конца. И Алистер очень не хотел его подводить - оказаться нечестным. Алистер очень хотел не хотеть жить. Но так долго ждать очевидного неизбежного оказалось все же невыносимо, даже для него. Даже после двух тысяч дней. Видеть это оружие и эти лица это совсем не то, что сутки потерпеть до тихой красивой казни на рассвете.

Нервы виконта, и без того расшатанные, не выдержали, и он все же влез под руку увлекшемуся боем Дэмиану с приказом Отойти. Демон взвыл. Осталось только шагнуть к Гробовщику и сказать: Убей меня. Так уж привык командовать. Гробовщик поудобнее взялся и засунул виконту в грудь Косу. Это пахло справедливостью больше, чем все предыдущее сражение.
...Мы все получили, наверное, новые грани обоняния на ритуале с колючками, но не предвидение. В груди болело, пока душа уходила, но виконт не знал, почему. Хорошо, что умер, не зная.
Этот шаг был о том, что я верил ему больше, чем всему миру. Они заставили меня сомневаться, все эти люди с оружием пытавшиеся отстоять то, что им не принадлежит: одна порочная душа, которой так стыдно жить, что лучше не существовать каким удобно способом - испытала надежду, что боль может пройти, если кому-то не все равно.

...Но если бы спросили, сказал бы: У него просто была самая красивая Коса. Потому что надежда, что Гробовщик в итоге совсем скоро отдал Дэмиану Торну не ту душу - очень странная.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мушкетерская тема, или Три Шкафа

Скелеты Архетипов.

АТОС

Мой друг был граф, каких не видел свет.
И не увидит, если постараться...
В личине благородного мерзавца
Он вражью печень резал на обед,

И без ножа. Одним усталым взглядом
Он усмирял зверей - что, я не прав? -
Но рано научился жечь фасады
И запирать скелеты в темный шкаф.

Предательство - наставник хоть куда,
Саднит клеймо у старого пруда...
Терпите, граф, не совершайте глупость.

У вас в шкафу - волшебная страна:
Там в графском парке черная луна
И виселицы тень. И пара трупов.

АРАМИС

Мой друг аббат - клобук хранил в шкафу,
Среди бутылок, кружев и доспехов.
Его улыбка очевидней смеха
И многозначней всех "Comprenez-vous?"

Шпионы, белошвейки и вино...
Пусть разница не каждому понятна
Меж теми, кто входил через окно,
И теми, кто по лестнице парадной,

Пусть сердце меньше с каждым днем болит,
И не святым живет иезуит -
Как прежде поцелуи и молитвы

Благословенны равно сходят с губ:
Он весь - змея, готовая к броску,
И аромат цветов над полем битвы.

ПОРТОС

Такого не заметить мудрено -
Мой третий друг сияет, как подсолнух.
...А злые языки твердят, что олух,
И что в тылу - смущение одно.

Но этот шкаф... сокровищниц иных
Богаче, и секретнее Сезама -
В нем совести сто двадцать килограммов.
В нем прямоты как раз на четверых,

И среди шпаг там палка есть простая,
Для самых близких, если спесь мешает -
Для нежного, но твердого "Постой".

Смеется гром - и он смеется в пламя,
Как будто небо это просто камень,
Что каждый день несет он над собой.

---

Корвос, или История одного фейерверка.

ЧУДОВИЩНО ДЛИННЫЙ ОБВМ

... Персонаж Марсо-младшего был противоречивый и запутанный. Хотя в особняке понял, что не самый, конечно. Но так как четкой цели в итоге не имел, то постоянно приходилось возвращаться к характеру и прошлому, чтобы что-нибудь решить.

До пятнадцати лет - избалованный, единственный, любимый и последний возможный сын у папы (видели папу??? то-то же...) которому на момент рождения долгожданного дракончика было сто лет. Папа, ко всей своей драконистости, обладал стойкой ненавистью к низшим саламандрам и тем более всяким прочим созданиям, и по теории расового превосходства тоже детеныша отлично подготовил. Отказа, бессилия или вторых мест Луи прямо ни в чем не знал. Либидо тоже выросло, сеновалы горели, рельсы в узел загибал, за словом в карман не лез, ничего не боялся: подавал надежды.

В пятнадцать - вследствие всего перечисленного - попал в несчастный случай и убился насмерть. Тут на счастье пролетал мимо сам Морис де Набаррет со своей человеческой спутницей Эсме, и папа-Марсо скрипя клыками принял это неприемлемое общество в своем доме, чтобы детеныша починили. В процессе оказалось, что от пережитого ужаса больной никак не может принять огненный облик и забивается в угол (тогда еще не привык, наверное, к тому что фениксы неизбежно окружают), но и это тоже вылечили, чтобы, видимо, продлить себе удовольствие от папиных унижений. Только и тут подгадили - выздоровевший Луи заявил, что теперь больше всего на свете хочет стать врачом и спасать кого попало, а до кучи еще и поклялся Набаррету долгом жизни. Семья смирилась - ведь наследник единственный, любимый и пусть хоть сосиски продает, лишь бы радовался и не ломал забор. Через год Луи уехал в Баден, учиться шить и резать, и прямо стал гуманистом.

От разросшейся в среде университетских фениксов этой гуманности и остаточного консервативного драконьего патриотизма (с вкраплениями чести и доблести) в 39м году, как раз в едва восемнадцать, по дороге на учебу, увидев объявление о призыве на фронт - немедленно призвался. Служил два года, в саперном полку, и фельдшером, и вылезал под обстрел, и вообще все это остаточное достаточно сильно требовалось, но главное в том, что на войне открылось истинное уродливое лицо огненного рейха, перегибы на местах, жестокость на пути к великой цели, беспринципность и ложь режима. Лицо фельдшера-сапера медленно приобретало нехарактерную задумчивость, вредную для психики, а сон стал беспокойным. Белоруссия добила. Зимой 41го генеральского сынка, которому положено пасти госпитальную палатку, нашли вдалеке от тыла с дырой в боку замерзшим до неоперабельности, и с ужасом отправили в лучшие руки Бадена в красивой коробочке.

Ах, да, за год до ухода на фронт Луи узнал, что не сын своих родителей. То есть с папой вопросов не было - такого характерного сходства не во всех семьях найдешь, а вот мама его - оказалась девушка из Чистых семьи Венк, наших сюзеренов. Ребенка счастливый отец у нее отнял, а ее за отказ смириться и сотрудничать, скрутили, накачали, и в итоге забыли в психушке. Мать взбешенный Луи отыскал, перевел в лучшую клинику, за все платил, но всех участников записал подозреваемыми в негодяйстве мудаками. С семьей общаться перестал, домой приезжать тоже. Никому ничего не сказал. И вот, вернувшись с фронта и больничной койки, решил навестить маму-то. А маму усыпили как тихую безнадежную сумасшедшую по программе очистки нации. Никого ведь не остановит, что с ума ее свели лекарства и желание любить малыша. Сволочи, в общем - подумал Луи, и это горе добило.

Родители, начальники, сослуживцы, штаб - все лживые сволочи, служить фюреру - это постоянно жрать говно, совершать гнусности и стать лживой сволочью, иначе бондаж и психушка. Уклоняясь от психушки, напоследок Луи заехал задать пару вопросов - о подозрительно мерзком мироустройстве и происхождении матери - сюзерену Венку, где закономерно услышал - "Я тебя не понимаю. Держись своих. Верь фюреру. Не думай хуйни!" - в общем, даже не все рассказал, порвал ценностей, поставил крестов и вернулся в Баден, полный решимости открыть окружающим глаза на неприемлемость актуального рациона.

Наутро он уже обклеивал романтическими листовками стены университета, за каким занятием и был пойман профессором Витте, пристыжен и позван в Патриотическое Общество. Листовки пришлось снять и сжечь.

В Патриотическом Обществе скрывалась секта идейных гуманистов, которых не устраивало вот это вот все в огненном рейхе, и сам рейх в первую очередь. Там все друг друга понимали. Но как бы не совсем. Официально занимались правильной пропагандой, неофициально поддерживали таких же несчастных, узнавая их по утренним листовкам и неадекватно задумчивым лицам. Сам фюрер почтил инициативу (официальную ее часть, конечно) и приезжал в университет Читать Речь. Речь я стряс с фюрера для достоверности, но в общем ничего в ней Луи не тронуло. Политика, ложь, увертки. Жрать говно.

В это же время Марсо-младшего нашла его большая любовь. Такая большая, что ничего не было. Она - звезда патриотов, чистая-пречистая, вся с небесным лучом и никакого сеновала до свадьбы - Лейла была помолвлена с профессором Витте (разумеется, только для прикрытия профессора, в душе преданного своей страдающей в лагерях жене-славянке). Помолвка бесила чудовищно, динамо обескураживало, такой фигни с Марсо в жизни не было - в общем, в итоге он влюбился по уши. Пора было спросить отца, не доставит ли он сыну радости выгнать его из дома за женитьбу на фениксе.
И тут - счастье подрывника - привалило приглашение на прием в личный особняк Дроссельмайера. До отказа набитый фашистами по случаю годовщины реванша. Лучшее место и время для того, чтобы взорвать главного злодея, да?.. А значит, с папой надо не скандалить сходу, а использовать его имя и связи в целях проникновения как можно ближе и как можно более подготовленными. Луи заперся в кладовке и начал собирать и разбирать бомбы, и монтировать их запчасти в набор юного патриота.

Вообще, смешно быть давно уже перестало. Сопротивление злу ненасилием растворилось в воздухах, и возникла нужда в жертвах. ...Тут надо еще немного описать состав подрывной супергруппы, отправленной на Дело. Наш профессор, добрейшей души человек (крови дракона), любил свою семью и детей. Вообще всех детей наивного возраста. От этой любви за две недели до приема у фюрера он в несознанке пристрелил гестаповца, пинавшего младенцев, на глазах у меня и стороннего доктора Вереша, обслуживавшего пятый отдел. Пока мы с Витте слезами умиления смывали пепел в канавку, доктор сказал, что очень занят, и пропал. В пятом вообще занятые ребята, подумал я, но хорошо бы еще кого-нибудь пристрелить, это так освежает... Кроме, значит, ответственного педагога Витте, разочарованного мажора Марсо и нежного ангела Лейлы, белая роза и билет в один конец полагался фениксу Риязу, названому старшему брату ангела, и идейному врагу рейха. Как по традиции это уже оказалось заведено у нас, врагов рейха - Рияз никак не мог участвовать в жертвах и взрывах, и ушел в глухой отказ касательно плана с бомбой.

Мы повздорили. Казалось бы, надо - сожми зубы и херачь. С другой стороны, как херачить, если где фюрер, а где подозрительные студенты? Надо было как-то показаться ему, чтобы привык. Я сел и стал представлять себе, что бы мог написать дракон-патриот двадцати лет напрямую князю, вот тот, каким я мог бы вырасти, если бы. Через полчаса письмо было отправлено. Если коротко, там было - "Отчего, если драконы высшая кровь, у нас в капитуле сидит кто попало и как это терпеть?" Я выдохнул и пошел рассказывать Витте, что я дракон придумавший хитрость. Профессора, который и так был бледен, чуть не хватил удар: он очень старался держать образ патриотического наставника и моя политическая безграмотность его позорила. Чтобы реабилитироваться, он тут же дал мне правильный идеологически закаленный ответ, оказавшийся идеальным - по всему выходило, что Иньяс Дроссельмайер необыкновенный дракон и необыкновенный князь. Он умный, - да, я тоже надулся, - прозорливый, гибкий, сдержанный и все правильно делает. В отличие от некоторых. ...Я заподозревал, что влип.

Канцелярия фюрера ответила, что недурно было бы убрать из текста письма маты (черножопые обезьяны пишется через о, а шваль с маленькой буквы), и тогда ответ будет не очень воспитательным. Я уже жалел что вообще ввязался и желал письму этому провалиться, но конечно отступить не мог. Пришлось исправить и отправить. Краснея до кончика хвоста. Фюрер ответил, сдержанно так. Как Речь. Ну, немного добрее. И, вроде так, как будто бы надо снова отвечать. Я метался!.. во-первых, не разговаривай с жертвой. Во-вторых, со слишком умной. В-третьих, он негодяй и мне просто нечего сказать, кроме правды, и лучше не открывать кран. В-четвертых, руководство намекнуло, что даст отбой на взрыв лично фюрера, план изменился. А значит, лучше вообще скрыть способность читать, писать и иметь мнение. Надо было сливаться. Срочно.

Луи осилил несколько слов и отправил недавние случайные стихи про Хацапетовку и героизм, написанные после прочтения газет. Это была правда, более-менее общая и в ней не было поля для столкновения. Вроде как выкрутился... Но Иньяс не сьел финт, и ответил - тем же. Иньяс знал все о двадцати способах написания иероглифа Меч. Он написал в ответе стихи про правоту, правду, выбор, борьбу и вот это все. Надо было сливаться! Я вильнул на тему, что вроде как последнее слово за князем и ответить не успеть. Он не дал вильнуть и выдал - Пишите, пишите, я найду для вас время. Луи, конечно, выдохнул, ничего писать не стал и ушел в кладовку фасовать тротил. Нужно очень много хорошо упакованного тротила, если фюрер найдет на него несколько минут...

В особняке во время расстановки столов, надувания шариков и развешивания флагов, патриотическим обществом, еще теоретически согласным мараться, было рассовано компонентов на две бомбы и одну растяжку. По набору на этаж. В каждой щели торчал кусок таймера или какой-нибудь детонатор, в пазах батарей разделенные по цветам провода, в моей студенческой сумке никуда достаточно хорошо не влезшая взрывчатка и зарядное устройство. Предпоследний поступивший план гласил - взорвать курсантов: Лавиней, Морица, Кветислава, чтобы "фашисты знали, что то, что им дорого, не в безопасности". Тут опять всплыло, что профессор наш любит детей, фениксы гуманисты, а у Марсо остаточная драконья доблесть, и что-то не срасталось.

Если меня поймают и спросят "Зачем набил особняк взрывчаткой" - думал я, - буду прямо не знать, что ответить. "На всякий случай!" ...А вариант с салютом мы придумали с Витте одновременно. Если нас спалят раньше какой-нибудь акции - говорим, что все ради сюрприза, детали фейерверка. Если отказываемся от "акций" - действительно монтируем фейерверк. Надо ли говорить, что салюты я не умею, и должны были быть маленькие золотые фонтанчики, а ебануло в итоге как полторы бомбы, так, что я на балконе от неожиданности чуть сам не окосел?

Последний план гласил - делайте что хотите, взрывайте кого хотите или не взрывайте вовсе. Очевидно, что надо было найти достойного негодяя и фашиста, и жахнуть. Главное - не спутать с сопротивленцем в глубокой маскировке. Честно говоря, погуляв по мероприятию, я уже не бы уверен даже в папе. Психопат и секс-символ моего детства Эжен - выполнял все просьбы своего названого брата, отчего-то врага рейха. Прямо очевидный психопат Эверт бешено зыркал так, что у меня нагревались детонаторы в носках. Отличница и красавица Франческа отличалась задумчивым лицом, и это тоже настораживало. Старый знакомый Морис лицо имел не просто задумчивое, а аж грустное, и имел с меня вероятный долг - но по причине моей бесполезности, видимо, никак не покушался. На фюрера просто не хотелось смотреть, словно он как рентген сразу раскроет весь план, а я раскрою рот и покаюсь. Его я старался обходить по дуге, а когда не выходило, проваливаться под землю. Психопат и нулевик Маттиас ушатывался на работе и во что-то верил.
Даже он. Верить во что-то хотелось тоже.
А папа жег. Папа неистово жег. Луи смотрел на папу и страшно хотел быть на него похожим. Очень тяжело взрывать того, кто тебя так искренне любит. Вообще, тех, кто тебя любит, тяжеловато. Но надо?

В конце концов, мама же могла жить с нами практически рядом, смотреть как растет детеныш в хорошей семье не у чужих людей, не переть на танк, вызывая ответные жесткие меры!.. Причина ее беды не в рейхе или фашизме, а в общем полуфеодальном и шовинистическом строе. Но это не изменить, взорвав сортир! И перегибы, и лютый ад лагерей и школ можно изменить, только если за них взяться. А террор и героическая смерть в ледяном тазу вдруг начала казаться попыткой остаться в белом плаще. Развалить свою детскую мечту о независимой Фламмарии и не увидеть, как ее осколки в ошейниках встанут на колени перед какими-то крысами неважно какой расы. Кому могло прийти в голову взрывать смешного Кветислава или сироту Рене? Морица, который вообще не особо фашист? Еще немного, и мне бы могло. Кажется, кто-то при подготовке вечера слишком усердно занимался маскировочной пропагандой.

...Но цель? Я должен убивать каких-то идиотов, чтобы мои враги потом надели на меня и моих детей цепи, а я бы зато чувствовал себя не-мудаком? Молодец, все правильно сделал, душу свою спасал и чистую совесть? Охуеть план. А против него - эти безумные рыцари Либерте, и фюрер, который может говорить человеческим языком. Семья, любимая женщина, война на стороне своих, против тех, кто держит детей дуалов средним межу рабами и животными, и убивает, когда они становятся непригодны для использования. Из двух неправедных сторон с двумя прекрасными идеями прямо сейчас нужно было выбрать: если в 22.00 в особняке будет салют, все сопротивление узнает, что я провалился как герой и заслуживаю той же паршивой пули, что остальные.

Картинки и разговоры дальше туманные и несвязные. Под дождем в опустевшем дворе особняка мы репетировали Песню, и было круто. Постоянно приходилось вспоминать, что задумчивое лицо не подходит хору зайчиков, и надо петь бодрее и веселее. Хуле толку, я все равно уже на публичном выступлении как не попал в тональность, так и не смог ее поймать до конца экзекуции!.. но мы были вместе и настоящей сектой. В остальное время Рияз носился по своим птичьим делам и вздыхал, хотя мы и смогли очень метко поговорить о разнице в отношении к вассалитету. Разнице между долгом от рассудка и преданностью от сердца. Зачем я ввязался в этот разговор? Стало аж больно от того, что и вассалитета у меня тоже нет, а Венки сволочи, заставляющие своих Чистых рожать детей драконам и отдавать их! Так ведь?..

В комнате Кветислава поговорил с Лавинями. Анриетта удивляла про четверых последних подозреваемых на золотую саламандру, и рассказом о том как ее учитель ушибся о золотого корвинга на ритуале. Я мало знал о мире и магии, и было очень интересно. А вот к чему я видел золотое нечто на фронте, и двух обкуренных офицеров, его убивших - никто мне не мог сказать, и осталось неясным. Потом Рене куда-то ушел, и крепко забаррикадировавшись в комнате мы все-таки занялись массажем.. в дверь за несчастные пять минут кто-то ломился раз восемь. Возможно, хозяева.
Во дворе уже солнечно и дамы. Светский разговор о Джани! А Лейла лечит прикосновением так, что хлоп-хлоп хвостом и потом час как накуренный.

За Лейлой гоняется какой-то мистический мужик, Рене хочет убить его мать, ледяная тень, Рияз держится за голову и хочет подержаться за красотку Асунсьон, а мне папа велел опасаться фениксов, которые хотят чтобы я поехал с ним в Люмен! Вечеринка в разгаре, в общем... я решил, что пора браться за веселые коктейли и незаметно опустошить свои тайники. В джакузи с первой бомбой обосновался Рекордати, напротив сортира с бомбой номер два стояли курсанты в почетном фюрерском карауле, а третий этаж так обыскивали, что я еще долго не решался что-нибудь достать. И тут с профессором случилась живая здоровая жена радистка с чемоданом, и нездоровый инфаркт. А по этому поводу с ним случился реаниматор-фюрер.
Есть ли у людей понятие о долгах?..

Это неожиданное милосердие (ущипните меня, я не сплю?) усугубило наши горести, и в приступе раздачи долгов профессор отказался от помолвки с Лейлой. В свете нарисовавшейся его жены это выглядело не очень презентабельно для фройляйн. Надо было идти и спасать: любимая, на которой не можешь жениться, и любимая в беде, на которой можешь жениться - это совершенно два разных мира. Но генерала Марсо надо было как-то предупредить.

Пока я мешал на кухне красно-золотое Дыхание Дракона и всякие прочие Секреты Альмандина ("А можно мне - безалкогольное, и пожестче?.." - "А Вы точно про коктейли?)))" ), за моей спиной небезразличные товарищи провели операцию "Ромео Долбоеб" и в результате ко мне подошел отец и мрачно спросил не откажусь ли я, если сюзерен изволит желать чтобы я женился на его родственнице... Лейле! Воспылав внутренне, я же сам и утешал генерала, пока он переживал. Нет, не откажусь. Хлоп-хлоп. Рияз говорит, надо взорвать Маттиаса. Хрен его взорвешь, думаю я, и еще - если Африка будет и дальше юлить, нам и до детей не продержаться. Нам. С Лейлой, как бы. Почувствуй себя Африкой.

Спасибо за участие, господин Венк. Не за что, этого просил мой брат. Проклятые фашисты.
Сходил, для верности еще спросил Набаррета, не возражает ли сторона невесты. Сходил спросил, не возражает ли невеста. Она такая красивая и не возражает... К несчастью, вместо настоящей радости помрачнел и совсем опустился в моральную яму. Подрывнику хуже чем жена и семья - любимая нежная жена, которую только что обеспечили два как бы выдающихся фашиста. Я был так зол, раньше, когда думал, что ничего у нас не получится, что тут растерялся. Теперь за удовольствие убить негодяя, или максимум парочку - придется платить еще и ею! Теперь нарисовались на упоительном горизонте детеныши, и призрак их ужасающей судьбы при руководстве сопротивления, в благодать которого я после наших собственных подрывных планов никак не верил. Куда она такая?.. если у меня не выйдет? А если выйдет?

Кто защитит мою семью, если меня пришьют в рамках срыва южной кампании вместе с папой? Лейла подошла с глазами больше обычного, и показала колечко. Я не смотрел на колечко, я смотрел на нее как на смертницу, впервые в жизни. И правда, до этого дня мы весело смеялись, что умрем в один день по какому-нибудь обвинению, или на взрыве, да еще и не самым легким образом... а теперь Луи, словно общинник получивший наследство, расставаться и делиться вообще не собирался. Это свадебный подарок, - говорит Лейла, - нас поздравил фюрер. И улыбается, только, как обычно, не поймешь, сколько в в сияющей улыбке сарказма. Самая лучшая. Моя.
Наверняка, там много сарказма... Интересно, при чем здесь фюрер?

"И сейчас самое время плотнее сомкнуть ряды, чтобы бездна усилий, приложенных нами, до нас и ради нас, не пропала впустую. Чтобы дойти до конца и торжествовать, как того достойны мы, наши предки, и более всего – наши потомки..." Луи выбежал под дождь и замерз до дрожи, переживая недостаток мотивации. Хотелось обнимать, утешать и везти домой Лейлу, хотелось горящих сеновалов со случайными знакомыми и чтобы уже побыстрее расстреляли, пока я не скурвился до невозможности и не нагадил родине по-настоящему. Лучше умереть в канаве и позоре, чем приложить руку к... к чему? На юге жопа, это как-то стало очевидно. На востоке проблемы. Этот император устал и держится из последних сил, а значит, самое время говорить о своем противостоянии гнусному режиму.

Я так не могу. Не могу, чтобы мой протест помогал Им Там, врагам, которые никогда не перестанут бояться свободных драконов. Там ты всегда чужой. Большинство спят и видят видеть нас обколотыми или в клетках. Так нужно для блага мира. Нам всем нужно стать крысами - для блага мира. И если вот эта простая идея не детище Темной Госпожи - то мы уже превзошли ее в умении разрушать. Даже саламандры не братья друг другу... дракон Венк вытаскивал отца из мясорубки в Сахаре, когда виверна и человек хотели пустить его в расход. Даже сюзерену, видишь, на что-то не все равно. А вот друзьям из сопротивления насрать на дракона Валентина, который к ним безуспешно тут рвется со своей верностью и не дает взломать свою башку. Им всегда будет на нас насрать, и всегда будет нужно связать и подчинить. Я ненавижу их и презираю. Кажется, я слишком долго был фашистом, и ничего не понял в гуманизме. Схватив бумагу, сел прямо на пол и написал ответ про все это.

Это действительно должны были быть небольшие золотые фонтанчики, после исполнения патриотической песни. Я опустошил и сложил в пожизневку две из трех закладок, и профессор, полдня носивший заготовку в рюкзачке, пошел во двор жахнуть. А потом Луи сползал по стене открытого балкона, таращась на бьющие выше сосен заряды.
И думал - иногда стреляет не то и не так, как ожидаешь, но всегда тем, чем заряжено.
Еще думал - жаль, что фюрер не смотрит. Надо будет повторить.

...Надо все же взорвать нулевиков, слышу - вокруг уютно сидят патриоты Белой Розы, все давно затихло, - и это слова врагов. Сейчас, я только разберусь с сестрой... Поговорю с отцом. Дам в морду режиссеру. Пожелаю удачи Анриетте. Сестра плачет, хотя это против ее кукольной программы. Нужно спасать сестру.
Сумасшедший калейдоскоп, красные и золотые вспышки. Война - не для вас, говорит Ренар. Война не для белых роз, думаю я.
Сила там, где правда. Бомба не понадобится: мы будем отличным патриотическим обществом.

Стоя на крыльце, вижу как дракон Валентин уносится в ночь.
Наверху кричат. Слишком много предателей. Но будет еще больше.
Будет еще штаб, и лагеря, и всякое говно, и огонь выжигающий, и все, что я ощущаю, как обещание, несмотря на всю мою подозрительность: Валентин не мог выстрелить в Эжена, это на грани измены - и все-таки даже у них, обоих, есть еще один шанс.

...Любимая, этот негодяй делает себе преданных даже из пепла.

Отрывки из архива

"Поезд на Хацапетовку

Тьма на востоке - летние ночи тёмны -
И на восток летит, разрезая тень,
Солнечный луч, сверкающий, переломный,
Солнцу навстречу: день, укротивший день.

Рыцари дня против измен бессильны,
Но из руин пеплу взмывают вслед -
Тридцать и две пары бесстрашных крыльев.
Тридцать и два - сердца, несущих свет.

Время идет тропами смертной тени...
Тем ли дрожать, кто навека - огонь?
Август, шестое. Доблести нет забвенья.
Алый восход раскрыл им свою ладонь.

Не показать лишь слабости перед нею!
Не замереть лишь - всполохом на стерне...
Перед рассветом ночи всего темнее:
Значит, рассвет
взрывает их
тем
верней.

Луи Марсо, Баден"

"Выбираем мы правду лишь раз, а потом остается
Отвечать за ошибки и веру до самых седин.
Но запомните, друг мой, что тот, кто последним смеется,
Часто плачет, оставшись с собою один на один.

И никто до конца не докажет ни верность, ни честность.
Ни врагам, ни друзьям не доверить судьбы, как назло.
Так бывает порой, что злой рок - это просто любезность:
Не жалейте погибших во имя - им всем повезло.

Нас одно лишь бесстрастное время по чести рассудит
(Знает завтрашний день о вчерашнем все наверняка),
и любого, кто мнил себя вечным властителем судеб,
беззастенчиво ткнет мордой в лужу, как кроху-щенка.

Выбираем мы правду лишь раз, а потом остается
уберечь ее в мире, который коварен и лжив.
И не важно, что нынче противник над нами смеется.
Прав в итоге окажется тот, кто останется жив.

Князь Иньяс Либерте Дроссельмайер"

"В благодарность за послание,
Первому из Драконов
и Бхагават-гите.

***
Я полюбил арийский эпос,
Но это длинный разговор.
В посланье вашем, словно крепость
В напитке, терпком до сих пор -
Я вижу спрятанный укор.

...Вот бой, вот вечный колесничий.
Вот брат на брата, насмерть, пли.
И в этой тьме двойных обличий
Прав воин - если прав возничий,
И тем оправдан у земли.

Но среди всех, кто в солнце слепнет,
Среди увечных и больных,
Среди щедрот и благолепий,
Я вижу - одолевших цепи.
И ставку делаю - на них.

Иной попробует отраву,
И углядит тенета лжи -
Но, не оставив след кровавый,
Он никогда не будет правым
И никогда не будет жив.

Трудней - сквозь морок пеленою
Лететь без жалоб и интриг,
Стрелу пуская за стрелою:
И навсегда вручить поводья,
Тому, в ком видишь этот лик.

Предел надежды и отваги,
Предел неспящих на посту -
Вот компас ваш и ваши флаги.
...Так тот, кто прав не на бумаге,
Всегда шагает за черту,

На миг и вечность, в полной мере,
Покуда верит тот, кто верен..."

***

"- Так выходит, мятежник по имени Небо отдал жизнь за то, чтобы ты мог приблизиться ко мне на двадцать шагов?
- Да, император.
- А мои враги Сломанный Меч и Летящий Снег предали друг друга, чтобы ты смог подойти ко мне на десять шагов?..
- Да, император.
- Смерть в десяти шагах... Я думал об этом иероглифе. Есть двадцать способов его написания, и толкования. Меч в ножнах. Меч в руке. Меч в сердце. Сердце, которое и есть меч. Последний из них, знак высшего искусства - меча нет ни в руке, ни в сердце, и все же это именно он.
- Да, император.
- Как же твои сообщники узнают, что ты исполнил свою задачу?
- Флаг в руках посланника будет алым.
- А если нет?
- Флаг будет белым.
- Так каким будет флаг, человек из царства Цинь?
- На прощание Сломанный Меч нарисовал на песке ответ.
- Ответ?
- Он написал "Все под небесами"
- Все под небесами? Это ответ?
- Да, император. Тогда я не понял его..."

---

Игротехника к Гипериону, 3х3

Сон Пилота -1: Человек и Машина.

1.1 Технологии. Легенда

Дымит панель в отсеке измерений.
Бессмертием почти что жизнь поправ,
В нем человек машины полноценней,
А дикий зверь – нашивка на рукав.

В нем, дар негерметичности разрушив,
Системы цифровая пустота
Как лист увядший падает на душу,
И ни души вокруг, и ни листа.

В стальном доспехе зов ее не слышен,
И дик проникший в течь на корабле
Забытый сон, где дым цветущих вишен –
И леопард, застывший на скале.

1.2 Технологии. Суть

Шесть ноль ноль, – произносит нежный как небо голос, –
С добрым утром, в порядке сердце и звездолет!
…Электронная сеть, человек и вселенский голод:
Шесть ноль ноль – это счет в игре, и она ведет.

Без нее ни шагу, ни взгляда через эфир –
Принимай опиаты истин по шифрограммам.
Но в порядке сердце, и ровные коды шрамов
Нарастают кожей поверх загнивавших дыр.

А когда воспалятся раны и закровят,
Господи, дай мне знак!.. – закричишь, моллюск, –
Небо подернется дымкой перезагрузки
И удалит тебя, как вирусного червя.

1.3 Технологии. Ловушка

Как проходит вечность, проснись, скажи –
Хоть полслова, но чтобы суть?
То, что призвано было мечте служить,
Наступило тебе на грудь.

Среди звезд незыблем парит Персей,
И как прежде горит Геракл,
Но не в силах машины вселенной всей
Их вернуть тебе: вспомнить, как…

Оттого, что палубы холодны,
Или просто зависла сеть –
То, что создано было исполнить сны,
Над тобой поднялось как плеть.

Не осталось слов для тоски и лжи –
Обратись к машине машин,
Что осталось в вечности, расскажи:
Все смертельней пули и виражи,
И в цепях ее микросхем лежит
Неудавшийся господин.

Сон Пилота-2. Вера, духовность и романтические ценности.

2.1. Легенда

Сюжеты больного мира в слезах и крови мешая,
В грязи обитают гады, на свет им дороги нет…
И каждый, рожденный с криком, не верит, не ждет, но знает:
Рождается император – и с ним рождается свет.

Так, солнцем спеша согреться, пронзает железный панцирь
Зеленый росток спасенья. С неверием, с мздой к богам,
Со всем, что дано в наследство, – умение отрекаться –
Последнее преступленье последнего четверга.

Прошедши смертельным садом и в нем обретая смысл,
Он компас, и цель, и карта – для всех, кто к нему рвались.
Он словно приказ на старт, он площадка для взлета ввысь –
Рождается император, и с ним рождается жизнь.

2.2. Суть

Когда-нибудь наша гавань
Космической станет верфью,
Смотри, капитаны бравы,
За ними безумства шлейфы…
И ясно последней гниде:
У веры одна природа –
Ступающий в бездну видит,
Что нет ни моста, ни брода.

Но в самом техничном веке,
Под носом любых ищеек,
На том же внезапном треке
Заклинивший снова плеер,
Как в школе: Do you speak English?-
Невнятно твердит тебе, что
Ступающий в смерть – один лишь
Уверен, что есть надежда.

2.3 Ловушка

Но цель, она была, и что теперь?
Поверив, что еще осталось вспомнить?
Огромный мир останется огромным,
Как крепко ты не запираешь дверь…

Проснулся зверь в истоке бытия,
Он прав и такова его природа –
Чтобы всегда подстерегать у входа
Лавину безупречного гнилья.

Ее систем титановым скелетом,
Ее непревзойденным интеллектом
Он будет сыт до следующих встреч.

Была ли цель? Устало ль сердце биться?
По звездному пути идет лисица…
И звездный путь ее похож на меч.

Сон Пилота – 3. Хаос и Тьма

3.1 Легенда
Через сны мои танцующая с клинками,
Окровавленные черные зубы скаля,
Ты идешь за нашими хрупкими кораблями
Возвращая все то, что у тебя украли.

Сотни рук у тебя – и в каждой второй погибель,
В каждой из оставшихся – скальп героя,
Если б было их втрое больше, то, верно, ты бы
Убивала бы втрое больше и злее втрое…

Ты могла бы, в кровавой жатве познав победу,
Бесконечность звезд пожрать, не моргнувши глазом –
Но уходишь в ночь с моим криком, и тянешь следом
За собой королевский плащ, расшитый алмазами.

3.2 Суть
Посмотри в замочную скважину,
если смелый,
Оглянись назад,
погружаясь в открытый космос,
Может быть, показалось –
уставился кто-то в спину,
Не отводит взгляд,
словно ждет неловкого шага?
Здесь разряжен воздух,
ни звуки, ни бред научный
Не смогли бы связать
ощущения и догадки
О безумии том,
от которого не спалось мне,
От чего не спасет
ни укрытие, ни отвага.

Загляни в осколок зеркала
среди ночи –
Если долго ждать,
ты услышишь как тьма хохочет.

3.3 Ловушка
Застыло время в равновесье шатком
На выборе – подняться или пасть.
Таков закон: чем больше власть порядка,
Тем очевидней есть иная власть.

Мы кормим спрута рьяней год от года,
И вот уже ничем не разорвать
Невидимые нити кукловода,
Которому на пьесу наплевать.

Сойдутся вереницы совпадений
В единой точке – там, на самом дне,
Клубится хаос проклятой вселенной,
Чья воля изливается вовне:

Бог, что сожрет и время, и закон.
..И если есть финал, то это он.

 

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

fandom Shakespeare 2013. Ностальгия

Размер: 15 сонетов на 1100 слов
Персонажи: лирический герой, воображаемые друзья лирического героя
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: размышления современника о жизни, смерти, анонимной игре, сетевой словесности, любви, списке литературы и других трагедиях

АНОНИМ.

1.

Ты человек. И я иду сквозь лимб,
Самой любви в себе противореча.
В Венеции чума, в Уэльсе вечер:
В театре жизни властвует Олимп...

И я - вот символ вечных испытаний -
Ищу тебя средь выкладок и битв,
Ученых книг, случайных возлияний,
Вслепую, вбезнадежную, в кредит,

Бьет пыль в глаза, слепит летящий бисер,
И есть ли мука злей фальшивой выси,
Чистилища заносчивых скопцов?

...Но держит то, что не дает смириться -
Бесчисленные гибнущие Лица
Одной любви, меняющей лицо.

2.

Одной любви, меняющей лицо,
За образом проходит образ новый:
Вот юный граф. Его глаза лиловы,
Нежны златые кудри, рот - пунцов

Как чья-то окровавленная рана...
Слегка безумен и нарочно пьян -
Он аристократичен, как изъян
На гербовой бумаге без изъяна.

Но в пьесе слишком много слова «как»:
За неземной улыбкой он - дурак,
И не в каббалистическом значенье,

Что ты порой внезапно узнаешь.
И вместо жизни продолжаешь ложь,
Как маску: от восторга - до паденья.

3.

Как маску, от восторга до паденья
Хранит себя твой лучший аватар,
Пороки превращая в божий дар -
И до рассвета не глядит на ценник.

Но тем ценнее новая печаль:
Она мила, добра, умна, прекрасна,
Так далека и этим безопасна,
Голубка и змея... Не отвечай,

Коль спросит, как зовут и сколько прожил,
И знаешь ли в Вестминстере фонтан!..
Ты точно для нее не вышел рожей -
Молился ли ты на ночь, капитан?

Мой капитан... Безумству отражений
Я предан, как парящий сокол - Тени.

4.

Я предан, как парящий сокол, тени
Своей, бегущей по изломам гор,
По бархату лесов, твоим коленям,
Устам, произносящим приговор...

Всему тому, что не дано увидеть,
И можно не страшась вообразить.
Я предан Истине (в приглядном виде),
А неприглядный - участь немезид.

«До завтра, в час!» Короткие свиданья,
Счастливый бред, курений сладкий чад -
Он и Она в висках моих звучат,
И не дают отсрочить наказанье:

Мигрень - болезнь когорты мертвецов,
Зависимой от солнечных рубцов.

5.

Зависимой от солнечных рубцов,
Сетей упавших, прихотей погоды -
Я вышел против собственной природы,
Снедаемой заветами отцов

И их семейств, погрязших в глупой розни
С собой самими. Я ли не актер?
Как я хорош, когда вступает хор!
Как я пишу раскатисто и грозно!..

А вслед за мной идут мои войска:
Восторженных предателей каскад,
Певцов воображаемых баталий.

На острие мечты, на пике славы -
Моя судьба мне видится стоглавой...
Но все же неизменной - он, она ли.

6.

Но все же неизменной «Он, Она ли?..» -
Загадкой остается мой недуг.
И с милым другом спорит милый друг
О том, чьи губы слаще целовали:

Той, чьих волос крыло чернее ночи?
Того, чей голос ангельских светлей?
На море - шторм ярится и хохочет,
Иль тихий берег приютит гостей?

Король-убийца правит бал с улыбкой -
Плесни же в кубок, взятый по ошибке,
Мой Ариэль, хоть каплю волшебства!..

Когда порвать способно только чудо
Порочный круг - запей вину, Гертруда,
Весь мир вертеп. Слова, слова, слова…

7.

Весь мир вертеп - слова, слова, слова,
За ними прячут голоса и жесты:
На каждый нолик жизнь поставит крестик,
На каждый образ - смерть натянет два.

Мой рыжий Гамлет мрачен и несносен,
(Ну где ему фальшивил Розенкранц?)
Но он герой, когда на сцене в восемь
Творит себя, транслируя из ран

Потоки шифров... Что там! - он красив
Как дикий зверь, как бог, как полный псих,
Как время, где словами - убивали.

Я за других ручаться не готов,
Но... стоят сто мучительных томов
Одной любви, угаданной в финале.

8.

Одной любви, угаданной в финале,
Пророчества смешны: ты помнишь, бес,
Как шел на Дунсинан могучий лес,
Который даже лесом не считали!

Бранить тебя? - в отдел небесных браков.
Держать тебя? - мадонна упаси...
Пусть льются с пальцев легионы знаков,
Готовые топтать и возносить,

Удар их предсказуемо банален:
«Прием, прием. Офелия в канале.
Здесь жабы и тяжелая трава!..» -

Я не хочу хвалить любовь как вещь и
Сомнением ее не обесчещу:
Верна душа. Или навек мертва.

9.

Верна душа - или навек мертва!
В ларце шипят прикормленные змеи,
К рукам царицы выгибая шеи,
Причастные крушенью божества.

Весь мир - игра. И страх тому причина,
Что мир способен осудить игру -
Но счастлив тот, кто под иной личиной
Не различает брата и сестру.

...В мишень стрелу пускает за стрелой
Вчерашний принц, и собственной рукой
Зачеркивает прошлое пропойцы.

Его звезда проклятия сильней:
Взойдет среди блуждающих огней
Она одна - свечу не спутать с солнцем.

10.

Она одна. Свечу не спутать с солнцем,
Пока под обещанья и смешки,
Не ранен друг из-под твоей руки,
Пока игра бедой не обернется.

Она одна - ничто в стране живых
Не растревожит таинства алькова:
К дыре в груди Меркуцио привык
На третий день, и зубоскалит снова.

Что в этой ране? Не сочится мёд...
Она не шире храмовых ворот,
Не глубже пересохшего колодца.

В кругу друзей неразличим испуг -
И тройка ведьм, сужая этот круг,
В моем саду танцует и смеется.

11.

В моем саду танцует и смеется
Веселый Пэк, не ведая стыда:
Не важен для волшебного народца
Секрет в секрете - «кто кого когда».

Пускай за их забором тщетно злится,
Уродуя саму природу зла,
Богиня, полюбившая ослицу,
Приняв ее за гордого осла -

Безликий оппонент неинтересен...
Из круговой поруки в этой пьесе
Все очевидней прорастая в Миф,

Пронзают джентльмены из Вероны
Любовной геометрии законы
Средь каменных пустоголовых нимф.

12.

Средь каменных пустоголовых нимф
В стране арен, нахлебников и зрелищ
Спросил пути идущий к колыбели
У мрамора, и прямо перед ним

Открылся - словно небо золотое -
Когда сгорели пепел и труха,
На камне текст: «Лежит перед тобою
Андроник Тит, и нет на нем греха».

Мне ясен знак - иди своей дорогой,
Глупец, призвавший вереницу зол!
...Кому-то юный граф, кому-то блогер,
Кому богиня, а кому осел.

Я больше ничего не выбираю.
Ты ангел - и близки ворота рая.

13.

Ты ангел - и близки ворота рая,
И путь ведет под лавровый венец.
...Прости сарказм, всевидящий отец -
Отец мой, дочерей не выбирают.

Когда б не ваше: умерла, уснула!..
Другой бы у спектакля был итог:
Мятежная лишается прогулок,
И комната закрыта на замок?

Не укротить строптивую судьбу -
Я вашу дочь... вчера видал в гробу!
Одетой к свадьбе, все как подобает.

Мой выход. Притупился карандаш...
В последней сцене я твой верный паж,
Ты - демон. И весь мир во тьме сгорает.

14.

Ты демон, и весь мир во тьме сгорает,
Так хочется оглохнуть от борьбы.
Уснуть и видеть сны, не засыпая:
Когда-нибудь, под вечер, может быть -

Проездом из Испании до сердца,
Ни чёрта в целом мире не боясь,
Мой невозможный флорентийский герцог
Возьмет и постучится в эту грязь.

Застыв отважно на земном пороге,
Он промолчит: «Совсем устал с дороги...», -
Повесит на крючок потухший нимб, -

«И, кстати, это даже интересней,
Что кроме прочих всевозможных бестий,
Ты - человек». ...И я иду сквозь лимб.


Ключ.

Одной любви, меняющей лицо
Что маску, от восторга до паденья -
Я предан, как парящий сокол Тени,
Зависимой от солнечных рубцов,

Но все же неизменной. Он, она ли?..
Весь мир вертеп - слова, слова, слова.
Одной любви, угаданной в финале,
Верна душа. Или навек мертва!

Она одна - свечу не спутать с солнцем -
В моем саду танцует и смеется
Средь каменных пустоголовых нимф.

То ангел - и близки ворота рая,
То демон - и весь мир во тьме сгорает...
То человек. И я иду сквозь лимб.

*Эпиграф взят из стихотворения Евы Шварц

@темы: склад

---

Утро! и неведомое ископаемое)

Итак, чтоб изготовить подобие сердца, увлечённый тобой мастер (ну или мастерица) взяли бы… Эвдиалит

Самый гордый. «Саамская кровь», редкий камень в нашем Мире. Твёрдый, но хрупкий, сложно поддающийся огранке (и внешним влияниям!). Герой древних легенд о чудесах битв за свободу. Смелость и несгибаемый дух. Неизученные магические свойства. Полюбивший тебя вскоре заметит, что любит теперь пронзительный ветер, звуки рога, жертвенность и живучесть, вспыльчивость и искренний смех, дурман и куманику, северные сказания, горный мёд и тяжёлый рок. Любовь к тебе рождается из восхищения и опасений за твою жизнь. Цементируется доверием и мечтами. Учит верности, учит ценить красоту момента. Преодолевает слабости, стойка к страху и боли. Живёт с надеждой на вечность. И чаще всего без надежд на счастливый быт

Пройти тест

---

посвящается

звезда звезда запахло гарью
какой-то нехороший дым
все под контролем все нормально
летим

---

Аватарка. Скудно там у нее со средствами выражения!

]
по клику увеличивается))

Так как врат Самайна у меня прям не густо, я кину варианты))

Гиперион - six-tales.diary.ru/p204116869.htm

Скелеты архетипов - six-tales.diary.ru/p204864508.htm

Двери и сиды, достаточно детское) -

Бесконечная баллада.

Там, где Банн в истоке спит,
Путь в терновнике сокрыт -
Шел Рифмач в зеленый Сид,
Песня станет плачем!

Шел к владыке на поклон
Чтоб забрать мальчишку он,
Глупый Элли был пленен...
Было ли иначе?

И сказал король Холмов:
Я расстаться не готов
С подношением богов.
Песня станет плачем!

Пусть мой гость решится здесь -
Бросить вечный лес чудес
Ради строгости небес!..
Было ли иначе?

Погоди, сказал Рифмач:
Правду горькую не прячь -
Пусть хоть выбор будет зряч!
Песня станет плачем...

И шепнул король: Пускай,
Ставь свободу или рай!
Проигравший - проиграй.
Было ли иначе?

Томас начал: Элли, друг,
Не входи в заклятый круг,
Страсть к пороку - как недуг,
Песня станет плачем...

Верь, без страха хороша
Жизнь и вечная душа.
...Мальчик слушал не дыша.
Было ли иначе?

Все испробуй, что хотел,
Силу, праздность, - Сид запел, -
Сладость самых юных тел,
Песня станет плачем!

Власть и трепет, и предел -
Я познал и ныне цел...
Чей ты выберешь удел?
Было ли иначе?

Вскрикнул Элли: Мир - тоска!
Жизнь людская коротка -
Вот тебе моя рука.
Песня станет плачем...

Я пойду в волшебный лес,
Целовать твоих невест,
Вот горнило - вот мой крест!
Было ли иначе?

И смеялся старый эльф:
Смертным вреден дивный эль!
Каждый слышал, что хотел?
Песня станет плачем.

Здесь остаться навсегда -
Не, награда, а беда!
Что ж, мой раб, иди сюда...
Было ли иначе?

Юный гость, ступай домой,
Сажу с копотью отмой,
Будь собой, играй и пой -
Песня станет плачем...

Знай отныне - для живых
Места нет в холмах моих,
Лишь рабы достойны их,
Было ли иначе?

Там где Банн в рассвет течет,
Старым дням потерян счет.
Но сильней того, что лжет,
То, что не воскреснет.

Шаг один и шанс один...
Только правда, господин,
Плачем став среди равнин -

Остается песней.

---

ХС15+: Шкатулка Пандоры

Школа, которую я люблю. Выпускной курс, который все оправдывает!

27-31 мая - последняя игра, которую я хотела бы сделать подарком друзьям, которым пора уже выпуститься и самим сочинять большие сказки, и тем, кто пытался научить этому меня.

картинка с ловушкой

сообщество с последней информацией - hp15years.livejournal.com/